Голубое Нигде - Страница 4

Мужчина посмотрел женщине в глаза, отмечая ее страх.

— Я оставил здесь «ягуар» несколько часов назад, потом украл грузовик и преследовал тебя от самого дома. В военной форме и парике. Понимаешь, чтобы вызвать у тебя страх и паранойю, желание оставаться рядом со мной... Я знаю все твои правила — эту дурацкую самозащиту в городе. Никогда не заходи на пустую стоянку вместе с мужчиной. Женатые мужчины с детьми безопаснее холостяков. А фотография моей семьи? В бумажнике? Я составил ее из картинок в журнале «Родители».

Лара прошептала:

— Ты не?..

— Кузен Санди? Даже не знаю его. Я выбрал Уилла Рандолфа, потому что ты его вроде бы знаешь и он вроде бы похож на меня. То есть я бы ни за что на свете не выманил тебя сюда одну, если бы ты меня не знала — или думала, что знаешь. Да, можешь убрать руку из сумочки.

Он показал баллончик с перцем.

— Я вытащил его, когда мы выходили.

— Но... — Лара всхлипывает, плечи вздрагивают от безнадежности. — Кто ты? Ты даже меня не знаешь...

— Нет, Лара, — прошептал «Уилл», наблюдая за ее муками, как могущественный мастер-шахматист — за лицом поверженного оппонента. — Я знаю о тебе все. Все на свете.

Глава 00000010/два

Медленно, медленно...

Не поломай их, не урони.

Один за другим крошечные винтики выскальзывали из пластиковой коробки маленького радио и падали на длинные, чрезвычайно развитые пальцы молодого человека. Однажды он чуть не сорвал еле заметную резьбу одного из винтиков; пришлось остановиться, откинуться на спинку стула и, пока не расслабились мускулы, уставиться в небольшое оконце на затянутое облаками небо, покрывающее графство Санта-Клара. На часах восемь утра, а значит, он занимается своим тяжким делом уже два часа.

Наконец все двенадцать винтиков, охранявших внутренности радио, выкручены и сложены на липкой стороне желтого листочка «Пост-ИТ». Уайетт Джилет снял корпус «самсунга» и рассмотрел его поближе.

Любопытство, как всегда, рвануло вперед, словно скаковая лошадь. Он гадал, почему дизайнеры оставили такое пространство между платами, почему в тюнере использован именно такой соленоид, каковы пропорции металлов в сплаве.

Возможно, это оптимальный дизайн, а может, и нет.

Может, инженеры попались ленивые или рассеянные.

Существовал ли лучший способ сделать радио?

Уайетт продолжал разбирать приемник, отвинчивая платы.

Медленно, медленно...

В двадцать девять лет Уайетт был осунувшимся мужчиной шести футов и одного дюйма ростом и весом всего сто пятьдесят четыре фунта. Люди при взгляде на него всегда думали: кто-то должен парня откормить. Темные, почти черные волосы давно не мыли и не стригли. На правой руке довольно грубая татуировка — чайка, парящая над пальмой. Выцветшие синие джинсы и серая рабочая рубашка висят как на вешалке.

Уайетт поежился от холода весеннего воздуха. Пальцы дрогнули, и на головке крошечного винтика осталась бороздка. Он отчаянно выдохнул. Даже будучи таким же талантливым, как он, без надлежащего оборудования вы не сделаете большего, а Джилет сейчас использовал отвертку, которую сам же и соорудил из скрепки для бумаг. Кроме нее и собственных ногтей, воспользоваться было нечем. То же бритвенное лезвие подошло бы гораздо лучше, но его не найти ни за какие деньги здесь, во временном месте жительства Джилета, Федеральной мужской тюрьме в Сан-Хосе, Калифорния.

Медленно, медленно...

Сняв плату, Джилет обнаружил «Святой Грааль», за коим и охотился, — маленький серый транзистор — согнул его крошечные проводки, пока они не поддались. Потом взгромоздил транзистор на маленькую плату — над ней он работал месяцами, осторожно сплетая вместе ведущие проводки.

Когда парень уже заканчивал, рядом хлопнула дверь, и в коридоре послышались шаги. Джилет встревоженно поднял голову.

Кто-то приближался к его камере. «О Боже, нет!» — подумал он.

Шаги всего в двадцати футах. Уайетт вложил плату в журнал «Уайед» и запихнул остальные компоненты обратно в корпус приемника. Поставил у стены.

Лег обратно на койку и принялся листать другой журнал, «2600», издание для хакеров, молясь универсальному Богу. С последним даже атеисты принимались заключать сделки после того, как попадали в тюрьму.

«Пожалуйста, пусть они меня не обыскивают. А если обыщут, пожалуйста, пусть они не найдут плату».

В смотровое отверстие заглянул охранник:

— Смирно, Джилет.

Заключенный встал и шагнул в глубь камеры, заложив руки за голову.

Охранник вошел в маленькое полутемное помещение. Но, как оказалось, не с целью обыска. Мужчина даже не взглянул вокруг, он молча надел на Джилета наручники и вывел его в коридор.

На пересечении холлов, где уединенное административное крыло соединялось с крылом общего назначения, охранник повернул и провел заключенного в коридор, совершенно незнакомый Джилету. Звуки музыки и криков с прогулочного двора приглушились, и через несколько минут молодого человека направили в маленькую комнату, где стоял стол с двумя скамьями, прикрученными к полу. На столе были кольца для крепления наручников заключенных, но охранник ими не воспользовался.

— Садись.

Джилет сел.

Охранник вышел и захлопнул дверь, оставив Джилета наедине с любопытством и болезненным желанием вернуться к своей плате. Он сидел, поеживаясь, в комнате без окон. Она больше походила на кадр из компьютерной игры, оформленной в средневековом стиле, чем на место из реального мира. Это камера, решил Джилет, где тела еретиков, изломанные на дыбах, оставались ждать топора главного палача.

* * *

Томас Фредерик Андерсен — человек со многими именами.